№ 3 (2023)

В статье рассматриваются разговорные конструкции с союзом что — например, Ты скажи, что я же не знал!, Он начал извиняться, что он не хотел и др. Стандартно центром этих разговорных употреблений считается отсутствие сдвига лиц, характерного для косвенной речи и вообще для придаточных. Однако оказывается, что для разговорных конструкций релевантны и две другие черты: возможность присоединения в качестве придаточных неутвердительных (вопросительных и повелительных) конструкций и присоединение придаточных с семантической ролью содержания к матричным глаголам типа отказываться или извиняться, с которыми в литературном русском такие придаточные не сочетаются. Все три рассматриваемые черты связаны с одним и тем же процессом — превращением союза в своего рода показатель цитации. Тем не менее они не обязательно коррелируют друг с другом: встречаются примеры, характеризующиеся одним или двумя из данных свойств. При этом некоторые свойства разговорных конструкций со что роднят их с бессоюзными конструкциями: в обоих случаях предложение не является стандартным сложноподчиненным, вторая часть в них не имеет всех свойств зависимой клаузы. В этом смысле и конструкции со что, и бессоюзные конструкции — это средства присоединить к основному глаголу вторую клаузу, не понижая существенно ее синтаксический статус.

В статье рассматриваются проблемы этимологизации слов экспрессивного (и, как правило, сниженного) характера — на примере русск. чепуха. Анализируются существовавшие ранее версии относительно происхождения этого слова, отмечаются их уязвимые стороны. Автор развивает непопулярную версию А. Б. Страхова, трактовавшего слово как образование с архаичным префиксом че- и корнем пух-; первоначально чепуха, вероятно, — некое вещество из множества мелких частиц, воспринимаемое как несущественное, неценное (результат трепания, потрошения, раздергивания, размолачивания). На фоне этимологизации чепухи была осуществлена групповая реконструкция лексики гнезда чепух-//чепуш- (функционирующего преимущественно в просторечии, диалектах, жаргонах), которая позволила объяснить значения в гнезде (в том числе такие, которые далеко отстоят от семантики этимона — ‘идти мелкому дождю’, ‘суетиться’, ‘осуществлять половой акт’, ‘женские ягодицы’ etc.), отделить элементы этого гнезда от гетерогенных омонимов (например, слов из гнезда соп-), выявить происхождение некоторых неочевидных слов из гнезда пух-//пуш- (пушка ‘чепуха’). Из положений статьи вытекает необходимость пристального и подробного анализа данных нонстандартных пластов языка, к которым нечасто прибегает современная этимология. Кроме того, автор указывает на необходимость верифицировать некоторые этимологические решения, сделанные ранее «на кончике пера» при нехватке лексических данных и отсутствии корпусов материала, которыми сейчас могут воспользоваться этимологи. Показана уязвимость некритического тиражирования этимологических версий (особенно в научно-популярной литературе), при котором авторы пользуются неверифицированным материалом, исключают предположительность в пользу категоричности и др.

Консекутивные конструкции когда-то считались специфической чертой африканских языков, но в дальнейшем были обнаружены и в языках других частей света (например, Австралии и Океании). Примечательно, что это явление нередко носит ареальный характер. Необычность этого в том, что такие конструкции глубоко укоренены в грамматике (оформляются специальными аффиксами, клитиками или союзами), а используемые показатели при этом формально различны в языках ареала. В этой статье мы показываем, что одним из таких ареалов является мексиканский штат Веракрус. Данные ряда неродственных языков этой зоны — уастеканского науатля, папантланского тотонакского, сан-габриэльского уастекского и успанапанского чинантекского — проливают некоторый свет на то, как могли возникнуть такие ареальные явления. На основании анализа внутригенетической вариативности с систематическим привлечением социокультурных исторических данных мы выдвигаем гипотезу о том, что первоисточником послужил уастеканский науатль. Консекутивная конструкция в этом языке многофункциональна: она оформляет следование во времени, «движение с целью», конструкции с анадиплосисом, комментарии и приказы. Некоторые соседствующие языки переняли часть этих функций и при этом развили новые.